Читать интересную книгу Космос за дверью. Рассказы и повести - Сергей Глузман

Поэтому если какой-нибудь заурядный конторский служащий вдруг начинает весной высоким контральто петь неаполитанские песни, летом предаваться плотских утехам в бане или бассейне, осенью стреляться на дуэли и сносить скандалы собственной супруги, пытаясь увернуться от летящей в голову посуды, то зимой он может запросто превратиться, например, в крысу, или головоногого моллюска. Или еще во что-нибудь совершенно невероятное.

Вопрос о природе зимних превращений труден и малоизучен. Хотя, ей богу, вопросы каких превращений изучены хорошо? Однако, есть предположение, что причиной этих необычных событий является огонь… который горит в камине. Или просто в печке на даче. А огонь, как известно, рождает всяческие видения, тем более в человеческом сознании, погруженном в долгую зимнюю спячку. Ведь зима – это длинная ночь года.

Однако и среди зимних историй есть совершенно особенные. Это рождественские истории. В такой истории, наш славный конторский работник после долгих любовных переживаний и семейных скандалов, уже превращенный в крысу, или моллюска, затем обязательно перевоплощается, например, в рыцаря Ланцелота. Которым, кстати сказать, он и был до того, как стал этим злосчастным бюрократом. Или крысой. То есть он, наконец, становится самим собой. А когда человек становится самим собой, это уже, извините, никакое не волшебство, а самое нормальное и даже необходимое дело. Ведь что в жизни может быть нормальнее и естественнее, чем быть просто самим собой? Поэтому, несмотря на всю удивительность происходящего, любая рождественская история – это чистая правда. Хотите – верьте, хотите – нет.

И, наконец, последнее. Есть мнение, хотя и тщательно скрываемое, что любые события, когда бы они не случились, и где бы они не происходили, являются лишь звеньями одной длинной рождественской истории. Подобное заявление выглядит весьма странно, однако поверьте – это так. И если кому-то пока еще не удалось вернуться обратно в самого себя, значит, вероятно, зима еще не наступила. Однако, прислушайтесь – на улице уже воет холодный северный ветер, а значит скоро надо будет растапливать камин.

ИЗ ЖИЗНИ РЫБ

1

Редакция газеты «Петербуржский наблюдатель» напоминала Смольный в семнадцатом году. На столах без умолку, надрывно звонили телефоны. Словно древние телетайпы, трещали принтеры. Всюду сновали какие-то угрюмые люди. Над редакционными столами витали слова – Власть, банки, вокзалы, забастовки, «призвать к ответу».

В разгар рабочего дня из своего кабинета стремительной походкой вышел главный редактор Артур Артурович Соломонов. На ходу он поедал глазами статью во весь газетный разворот. Плечом прижимал к уху телефонную трубку, из которой слышалась торопливая, сбивчивая речь. Одновременно давал распоряжения семенящей рядом секретарше.

– Стреляли? – спросил Артур Артурович в телефон.

– Стреляли, – ответили в трубке.

– Без подтверждения напечатать не буду, – отрывисто сказал главный редактор, не отрывая глаз от газетной статьи.

– Уже подтвердили, – сказали в трубке.

– Кто? – спросил Артур Артурович.

– Они же, – сказали в телефоне.

– Хорошо, – сказал Артур Артурович одновременно в телефон и секретарше. – Срочно материал ко мне на стол.

Секретарша деловито кивнула.

Легенда гласит, что римский император Гай Юлий Цезарь мог делать семь дел сразу. А также писать обеими руками одновременно. В результате он добился огромных успехов на политическом поприще. Правда, впоследствии, был заколот кинжалом неким Брутом.

За долгие годы работы в журналистике Артур Артурович существенно приблизился к римскому императору. Он мог делать сразу пять дел. Одновременно говорить с тремя сотрудниками, рыться в компьютерном архиве и читать подготовленные к печати материалы. Для этого он закончил специальные курсы быстрого чтения и за минуту мог прочесть статью любого размера.

Согласно модному психологическому методу, нужно уметь извлекать из текста только самое главное. Определяющие ключевые слова. Например: рубль – биржа – обвал. Или: Дума – президент – скандал.

Тогда сразу все становится ясно. Кто с кем дружит, кто против кого воюет. Кого скоро посадят, а кого назначат.

Проходя мимо стола репортера Василия Коновалова, Артур Артурович резко остановился.

– Что у тебя? – спросил он выключая телефон.

– Корякские проститутки на Московском вокзале, – ответил Коновалов, поднимая глаза от компьютера.

– Какие? – удивился Артур Артурович.

– Корякские, – повторил Коновалов. – Есть такой народ – коряки. У них есть проститутки. Они работают на Московском вокзале.

Надо сказать, что за последние двадцать лет Артур Артурович почти ничему не удивлялся. Ни обмену денег, ни реформам, ни иным резким поворотам общественной жизни. Потому что если всему удивляться, можно сойти с ума. Однако корякские проститутки его несколько озадачили.

– А почему корякские-то? – спросил он вдруг абсолютно не редакторским, а обычным человеческим голосом.

– В стране бардак, значит на вокзалах проститутки, – резонно ответил Коновалов. – Может, у них там в Корякии вообще есть нечего. Надо же людям как-то на жизнь зарабатывать.

– Да, – задумчиво согласился главный. – А фотографии есть?

– Есть, – ответил Коновалов и протянул редактору несколько фотографий.

– Господи, боже мой, – прошептал главный редактор, разглядывая снимки. – Чего только в жизни не бывает.

На это замечание Коновалов дипломатично промолчал.

– В общем, так, – сказал Артур Артурович, возвращая Коновалову снимки. – Убери их пока подальше, у меня к тебе важное дело.

Коновалов, со вздохом, засунул снимки в ящик письменного стола. Артур Артурович сложил газету и тяжело опустился на стул. Секретарша осталась стоять рядом, готовая записывать новые распоряжения.

– Знаешь, Коновалов – сказал Артур Артурович усталым голосом, – все мы тихо сходим с ума.

Коновалов на это лишь неопределенно пожал плечами.

– Деньги, выборы, стрельба постоянная, – сказал главный редактор. – Не жизнь, а сумасшедший дом. А о душе, между прочим, никто не думает. И это ужасно. Понимаешь, Вася, о душе тоже думать надо.

– Да, – не очень уверенно согласился Коновалов.

– В общем, сейчас в Питер приезжает какой-то индус. То ли йог, то ли буддист, я точно не помню. У него будут общественные молитвы. Или медитации. Или что-то еще. Так вот сходи, возьми интервью.

– Хорошо, – сказал Коновалов.

– О душе поговори, – продолжал Артур Артурович педагогическим тоном. – О человеческом предназначении. О благолепии.

– О чем? – испуганно переспросил Коновалов.

– О благолепии, – повторил главный. – В толковом словаре посмотришь, что это такое. Можешь о конце света. Хотя… лучше нет. О конце света не надо. У нас и так каждый год конец света. То ГКЧП, то в Думу из танков палят, то рубль рушится. О конце света не надо – это уже скучно. В общем, сделай хорошее, умное, доброе интервью. Ясно?

– Ясно, – сказал Коновалов.

– Да, вот еще – сказал Артур Артурович. – Ты только будь, пожалуйста, потактичней и поосторожней. Без разных там выступлений.

– Это как это? – удивился Коновалов.

– Как, как, обыкновенно, как, – сказал Артур Артурович повышая голос – В том году Сидоров из криминального отдела ходил к одному проповеднику из Америки. Целый день на стадионе алилуйю пели. Затем вечером встреча с прессой в доме Журналиста. Ну, конечно, с ужином. Потом ответы на вопросы. А Сидоров, видно, уже принял. Короче, возьми он, да на весь зал через микрофон у этого проповедника и спроси: «А может, – говорит, – Бог создать такой камень, который сам поднять не может?» В общем, стыд и позор. Потом продюсер проповедника позвонил в редакцию и сказал, что они больше никого из нашей газеты на порог не пустят. А если кто еще раз придет – проклянут. Понятно? Так что имей в виду, Вася – будь осторожен.

– Постараюсь, – сказал Коновалов – А что американец про бога-то сказал?

– Про какого бога? – не понял Артур Артурович.

– Ну про камень этот. Может бог его поднять или нет.

– Странный ты, Коновалов, – сказал Артур Артурович – При чем же тут камень? Что тебе бог, подъемный кран, что ли? О душе надо спрашивать, а не о камнях. Ты лучше подумай и вопросы заготовь заранее. В общем, сегодня созвонись и завтра отправляйся. Но только я тебя очень прошу, будь осторожен.

2

Приезжий индус читал проповеди в буддийском храме на Приморском проспекте. По договоренности с его секретарем, Коновалов явился туда за час до начала. Ему была обещана пятнадцатиминутная аудиенция.

Когда он зашел в большой холодный зал, завешанный изображениями всевозможных Будд, вышитых на красных бархатных полотнищах, а так же драконов и каких-то неприятных старцев с козлиными бородками, индус сидел, поджав под себя ноги, на маленьком зеленом коврике. Глаза его были закрыты. На вошедшего Коновалова он не обратил никакого внимания.